Лилиан лежала и уверяла себя, что кусты сирени двигаться не должны. Это было одно из правил, рассказанных ей доктором Енохом на ровне с правилом о том, как течёт в человеке кровь - деревья и кусты не двигаются сами по себе. Их колышет ветер, тревожат птицы и звери, но ходить они не начнут, даже если то вздумается шальному духу. И всё же, потемневшие после прошедшего цвета грозди сиреневых кустов тревожно дёргались и били в её маленькое окошко. И в голову девочки начинали закрадываться сомнения в некоторых устоях мира, которые она начала постигать. Живое детское воображение рисовала прислужников Фелит, что маленькими человечками прыгают по кустам... У них наверняка заичьи ушки и кошачьи клыки...
Девочка натягивает одеяло до самого носа, тревожно вглядываясь и вслушиваясь (Какие же громкие эти духи! Вон как вздыхают и охают!), готовая увидеть...
С относительно лёгким грохотом окно распахнулось и в комнату кубарем ввалился... потрёпанный Алек. Разочарование в разрушенном волшебстве момента пришло вместе с паникой - брат задел тумбу, тумба задела подсвечник, всё полетело на пол с грохотом, достойным проделок старого кота Люка с подранным ухом.
- Ох! Ой, мамочки, Алек! - пискнула Лилиан, подскакивая на кровати в одной белой сорочке ниже колена. Худая и долговязая девочка, как и все дети этого переходного возраста, сейчас она была трепетно и аккуратно заплетена сестрой на ночь.  И сейчас представляла невероятный контраст с шикающим и неуклюже встающим братом, который явно имел духовное родство с уличными псами. Или тем же Люком "Подранное ухо". И подран он был весь: сочились кровью костяшки, на разорванной у ворота рубахи были пугающие ребёнка капли крови, огромный синяк цвёл на скуле и у глаза, почему-то часть волос была оппалена. Зрелище заставило Лили испугано зажать ладошками рот. Она как раз недавно слушала рассказ доктора Еноха от внутренних кровотечениях и если бы Алек начал кашлять кровью, то сё естество бы её впало в ужас. - Ой, мамочки-мамочки! - тише запречетала девочка, спрыгивая с кровати и подбегая к брату. Что-то в девочке, маленькой, но уже достаточно разумной, подсказывало, что брат не хочет быть кем-то замеченным, если лезет в окно. Она бы точно не хотела.
- Алек, Алек, ты весь в крови! Ох, что будет, если папа узнает!

Хоть девочкой Лилиан была ещё и маленькой, и о мужской натуре знавшей только со слов сестры (сами понимаете какой опыт), тёти Грэтен (молочницы, у которой они постоянно брали творог и сливки), и старой прачки Нэн, она сразу сообразила, что имело место быть мужская драка. Так все мальчики во дворе дерутся, а уж Алек дрался много больше всех. Папенька, как и полагается любому строгому родителю с репутацией, за такое действительно любил почитать "армейский отчёт", желательно за обедней, и желательно до подачи блюд. Чтобы всё семейство имело возможность возненавидеть несчастного провинившегося из-за задержавшейся на кухне курицы. Но, как Лили поняла со слов Аленари, Грэтен и Нэн, драки мужские были делом нормальным, и сопровождающим их до конца. "Твой батенька", - говорила Грэтен, - "Наверняка и сам дрался, но где ж это видано, чтобы драки при том поощряли?".
В общем, сий аспект так до конца и не был понятен Лили, а что было ей понятно, так это нежелание обеденной отповеди. В этом они вполне сошлись с Алеком.
- К...конечно, я как раз недавно мышек лечила. И кота. Ты знаешь, я недавно вылечила хвост Люку. А ведь его лечить сложно, он совсем не любит сидеть на руках, - малышка села вплотную к боку брата, положила его руку себе на колени и с невероятно серьёзным и сосредоточенным для такого возраста личиком стала шептать и поглаживать кисть. Рука начала навязчиво зудеть, но боль и жжение проходили, будто на ранку выжали сок подорожника. С минутку Лили сидела в молчании, лишь немного хмурясь на попытки брата что-то ей сказать, она очень боялась сбиться и навредить ему. Но постепенно, когда кожа мальчика стала заживать, на месте ссадины появилась розовое покраснение (а потом прошло и оно), девочка расслабилась.
- Ты так больше не пугай, ладно. А то спишь так, спишь, а потом сирень в окно бьёт, будто слуги Фейлит стучаться. Я в кусте с верёвок лестницу могу оставить. Ты же всегда в драки влазишь, вот всегда! - пальчик обличающе ткнул в скулу, где наливалась сливой гематома. Оная ответила неодобрительной болью. Но потом Лили приложила ладошку и опять зашептала заклинание. Под кожей разливалось магическое тепло. - Ты, конечно, можешь стать хорошим, как говорит доктор Енох, пособием, но я когда-нибудь обижусь, что ты будишь среди ночи. Честно-честно обижусь! И... и... и начну на тебе органы изучать, вот! - угроза в исполнении этого чуда с ночными косичками попахивала чем-то беличьим, смешным и совсем не опасным. - Не смейся! Эй, ты разбудишь Кристофа и он всё расскажет папе! - это было уже более реально. Лили смогла залечить гематому, и стряхнула опалённые волосы, собираясь нарастить их до прежнего уровня. - Алек, а Алек, ночь же сейчас, - наконец осторожно подошла она к теме важной и теме её беспокоящей. - Совсем ночь. Где же ты ночью подрался то?

Грэтен говорила, что мальчики учатся на шишках, а девушки на слёзах. Что чем больше шишек мужчина получает, тем взрослее он становится… если так, то Алек, предположительно, должен был быть самым здравомыслящим и ответственным в их разношёрстном семейном кругу. Но Вальден, почти ни с кем не дравшийся, казался гораздо более сознательным. Может права Нэн? Она говорит, что мужчины в драке “остатки мозга растрясают”. Правда тут девочка сомневалась, ведь доктор Енох говорит: “Сотрясение мозга может быть смертельным”... Пока Лили зазевалась, Алек уже лаской вскочил на ноги, немного буквально убегая от ответа.
- На кухню? Папа вроде не разрешает после отбоя на кухню, - с ноткой сомнения в голосе проговорила девочка в спину “больному”. Конечно она залечила ещё не всё-всё, и оппалёные волосы с бровью, и ссадина под прорехой штанины ещё остались. Но, что ты будешь делать, стоило Алеку заговорить про еду и живот согласно потянуло вниз. она встала и отряхнула с колен не существую пыль. - Но если ты мне достанешь те печенья, что сегодня вечером принесли из пекарни, то я сделаю вид что всё был хороший сон, - пока ты ребёнок, компромиссы с совестью находятся на удивление быстро. Может потому что и грехи не велики?
- Ой, Люк! Вот ты где! - девочка протиснулась в коридор и забрала гулящего монстра в охапку. Крупная наглая морда не возражала, по крайней мере до тех пор, пока дети шли в сторону съестных кладовых.
- И я тебя не долечила ещё! Ты будто воробушек после кота! - девочка приподняла Люка, Люк лениво глянул на Алека янтарным глазом со шрамом. Сравнение получилось не лестным к брату, зато лестным к коту и тот одобрительно “боднул” щёку девочки.
Дети тихо ступали по полу дома, как прожжёные заговорщики, “танцем” обходя самые скрипучие половицы и замирая, когда в комнатах по длинному коридору кто-то шевелился. Кладовая была закрыта, но на кухне, плотно прилегавшей к просторной семейной обеденной, ещё оставались некоторые продукты, доходящее к завтрашним пирогам тесто и связка с бубликами для слуг. Кот же, с звериным проворством, вывернулся из хлипких девичьих объятий и с мявком завертелся у двери кладовки. “Всё вкусное там”, - говорили наглые глаза хищника, - “Ну же, давайте украдём ключ и съедим пол кладовки!”.
- Может… нам бубликов хватит? - с сомнением протянула Лили, уже зная, что будет за открытие посреди ночи кладовки.

Брат скользил по дому шкодливой лаской, успевая везде отхватить и везде заглянуть. Бесспорно, во взрослой жизни это будет полезным качеством, компенсирующим феноменальную способность вляпываться в самые неприятности. Но пока они дети, и Лили смотрела на братову ловкость скорее с ноткой робкой зависти и восхищения. Её всегда веселили проделки старших Сантаров, по возможности она цеплялась им на хвост, стараясь не быть обузой. Та самая девочка, которая в играх дворовых мальчишек изображала заточённую княжну, или стояла "на стрёме" у входа в калитку, пока ей крали розы из сада Висбурнов.
Но дом тяготил её нависающей тяжёлой рукой отца и холодным укором брата Кристофа. Алека не тяготило ничего. Из открытой тяжёлой двери, как из сказочного рога изобилия, повеяло запахом копчёностей и сыра и Лилиан потянулась на носочках, разглядывая плотные колбасные кольца вместе с Люком. Даже выражения мордашек этих двоих были неуловимо похожи.
- Какой ты проворный! - восхитилась Лили, с довольным личиком обнимая переданную снедь. Вид печенек успокоил и совесть и страх возможного наказания. Дети уселись в углу, как представители тайной вечерии тайного общества, освещённые одной лишь свечой. Лили очень импонировала вся эта атмосфера, казалось, что в тенях за ними просматривают сами духи.
- Обещай, что не станешь трепаться?
Подобравшись и распрямив худую спинку, девочка с немного наигранно важным лицом подняла ладонь и произнесла:
- Я, Лилиан Сантар, торжественно клянусь своему брату Алеку Сантару, что никто ничегошеньки не узнает об этом деле, - и отсмеявшись, она сказала уже спокойнее. - Конечно не скажу, Алек. Нэн говорит, что у человека очень мало чего своего в этой жизни, и говорит, что тайны одно из немногих. 
Девочка разложила продукты полукругом вокруг свечи, по нарастающей от себя к брату и прихотливо взяла самую маленькую печеньку, немного откусив. Она была вся внимание, и к этому располагала вся обстановка невинного детского заговора.
Не вписывался в неё только кот, с громким мявком протиснувшийся к полукругу продуктов  и попытвшийся украсть сыр, за что и получил щелчок по носу. Кот возмущённо махнул лапой, и завязалась маленькая потасовка.
- Тебе бывает плохо, после того, как ты лечишь других? Ну там, голова кружится, или ещё что? - неожиданно спросил брат. Лили удивлённо моргнула:
- Ну да, я вот неделю назад чуть в обморок не упала. Доктор сказал - поменялась местами с пациентом. Он весь в ранах был, обожённый до локтя (пациент, не доктор, конечно), очень много лечить пришлось, - Сантар младшая никогда не рассказывала в семье, с чем ей приходится заниматься на практиках. Она считала, что если уж такие виды портят у неё настроение на день, то у домашних они могут испортить, как минимум, аппетит. - Доктор Енох говорит - “мы отдаём столько, сколько мы хотим видеть в человеке целым”. Мне кажется, это со всем в жизни так: честный обмен, - пищу девочка прожёвывала медленно и тщательно, будто посвещая свои мысли каждому кусочку. - Интересно, а если бы я отдала жизнь, мама бы выздоровела? - тихо спросила она Алека, пока тот мужественно выдерживал нечеловеческий напор голодного Люка.

- Ну-у-у, - Лили замялось от беспокойства брата, удачно взяв паузу на проглатывание кусочка. Досадно, она совсем не знала, что на такое ответить. Алек и Аленари, Вальден - все они росли и служили под восхищённым взглядом младшей, которая считала, что в армии они столкнуться с вещами более суровыми и жёсткими, чем Лили в её операционной. Отнимать жизнь - это ведь всегда сложнее. Когда ты лечишь, ты всегда прав, а когда калечишь? Эта мысль очень помогала двигаться вперёд, но чего греха таить, болезнь не выглядит красиво. Как и всё противоестественное жизни, энергии, радости - болезнь выглядит отвратно. - Я думаю… Доктор Енох он же знает, что делает. Мне ведь всё равно пришлось бы на все болезни смотреть. Ведь лучше бы, если бы я увидела это сейчас, а не когда оказалась бы одна в операционной, спасая чужую жизнь. А вдруг я бы тогда не выдержала. Но не переживай! Это всё не так страшно, как кажется, правда, - решение пришло само, быстро и легко. Отец всегда одобрял, чтобы они не жаловались о проблемах, вот она не послушалась и пожалуйста - Алек разволновался! Лили с простодушием ребёнка считала, что так будет лучше, крепко сжав маленькой кистью кисть брата. Но было поздно. Грустные мысли, они вырвались, как дикие канарейки, посаженные в клетку, у которой случайно открыли дверцу. Забившись под бок к Алеку девочка вдруг стала думать обо всём том, что она может, и чего не может в этой жизни.
При свече и в тишине, в маленьком углу их кухни все эти мысли текли рекой.
- Мама всегда хотела, чтобы я лечить смогла, как она. Всегда говорила об этом… помнишь, она всё Аленари пыталась заставить вылечить воробушка, а потом сестра подружилась со стихиями. Разве я могу после такого бояться каких-то ожогов? Я ведь ничего сделать не смогла, совсем ничего тогда. Может… может хоть на месяц бы раньше я “пробудилась” бы и всё было совсем-совсем иначе. Мы не знаем, чего хотела мама, но она точно не хотела умирать. Никто этого не хочет.
Сантары помолчали недолго. Было тепло и уютно вот так сидеть, и почему они не делали так раньше?
- Ты только не думай об этом много, ладно? Я больше не буду… Вам ведь тяжелее будет, гораздо тяжелее! Так что не смей обо мне волноваться, - она попыталась быть грозной, но могла быть только смешной или трогательной. Ну или хозяйкой вкусностей - вон держит и не есть! Так рассудил кот, переключив своё голодное внимание на Лили. Его подранное кошачество разбавляло разговор и давало каждому из них отвлечься от тяжкого момента. - Вам гораздо сложнее будет… Вам ведь не лечить, вам калечить. Ты ведь не всегда можешь быть прав, когда кого-то бьёшь…

В умиротворяющем покое изничтожения домашних запасов провианта было что-то… прям таки магическое. Вот эта магия, очевидно, в голову Алеку и ударила, он вдруг изъявил желание проводить её до занятий. Раньше он никогда не пытался проявлять заботу о Лили, банально занятый своими мальчишескими делами и свершениями. Лили, в общем-то и не требовала этого, потому сильно удивилась мотиву поступка. Она выглядит настолько жалкой? Нет-нет, так нельзя.
- Ты боишься, что я раздам весь свой ужин городским котам? - попыталась отшутиться Лили, - Они, конечно, очаровательны, но свой животик я люблю больше, так что этот бутерброд мой, - и она отзеркалила действия брата, забрав себе его снедь. Нет уж… пусть думают что беспечная, или слишком смешливая, но не настолько беззащитная, что с ней няньчится надо. Лили неприятна была мысль обузы, хотя порой она такой и являлась.
И всё же причина была в другом. Брат оттягивал время разговора… Что же случилось этой ночью? Почему он так странно пришёл, и ещё более странно уходит от ответа? Лилиан покачала головой: нет смысла трясти Алека, всё равно не скажет. Он ведь жив и цел, разве это не главное? Ну… почти цел.
- Ох, Алек, не давай обещаний, которые никогда не собираешься выполнять! - посмеялась Лили, повторив слова Еноха. - Ты никогда не будешь отвечать на все мои вопросы, тебе просто наскучит. Давай я долечу тебя… Ой… Красивая.
Улыбнувшись тёплой и искрящейся бабочке, девочка трогательно поцеловала брата в щёку и пустила последнюю летать по кухне. На радость коту. Не понимавший перспективы ожога зверь оставил Сантаров с их незаконченной снедью и недолеченными ранами. Лили стянула ссадины и ранки, приступив к волосам.
- Я, конечно, буду не против того, чтобы ты меня проводил. Я никогда не против. Ох… прости… я случайно. - последнее шло вперемешку с хихиканием - заболтавшаяся Лили “отрегенерировала” брату волосы чуть длиннее чем они были. “Чёлка” теперь лоснящейся прядью опустилась на грудь, как у бывалой красотки-кокетки. И малышка не смогла сдержать смеха, согнувшись пополам и закрыв рот обеими ладошками.
- А… а тебе идёт братик.

Утро началось часов в 7. Немного заспанная, но готовая к свершениям девочка потянулась на кровати. Квадрат солнечного света от окна только-только подбирался к ножкам кровати, как ползущая к листику улитка. И в окно пахло нагретой на этом солнце сиренью. Ну как можно после такого пребывать не в духе? Бодро спрыгнув на пол Лилиан застелила кровать и стала привычно собирать свою сумочку через плечо. Яркая, расшитая вышивкой и бисером она хранила в себе пачку тетрадей, перья и плотно закупоренную воском чернильницу, несколько зелий и настоек, которые были “домашним заданием”, и пухленький учебник по анатомии, весь в загнутых уголках и потёртостях .Он знавал уже пятнадцатую владелицу, очередную ученицу Еноха и предполагал особое хранение, но все юные целители об этом благополучно забывали. Одев салатовое платье с яркой жёлтой вышивкой по подолу и пересобрав косу, Лилиан была готова к знаниям уже в 7.40… Алека пока не было. Очевидно, что лежебока (коими были оба близнеца), банально ещё спал.
Лили замерла в коридоре, напротив двери близнецом и стала переминаться с ноги на ногу. Может не стоит? Вдруг он передумал и вообще? А вдруг он обидеться, что она ушла без него? Стояла она добрых три минуты, и квадрат света в коридоре, брат того, что был в её комнате, уже дополз до подошв мягких тряпичных туфелек, когда Лилиан решилась постучать в дверь.
- Алек? Алек ты спишь?

Наблюдать брата в новой роли няньки было занятием весьма занимательным и даже немного забавным. Если было время, Вальден тоже провожал сестру. Хотя и в его случае это был лишь дополнительный повод уйти от разговора с отцом и Кристофом. На малышку вообще можно было вешать красивую табличку: “Повод”, - которым она служила и для Аленари, когда той хотелось пораньше уйти с какого-то скучного занятия (“Ой, мне надо сестре купить ингредиенты для зелий”); и ученику Еноха, что был постарше (“Я сейчас Лили объясню этот материал и сяду за свои зелья, мастер”); и даже самому Сантару старшему, когда ему просто надо было чем-то похвастать из разряда не военного и не агрессивного. Теперь к этой братии присоединился и Алек, о чём  девочка не знала, да и не очень то хотела знать. Даже если Лили бы понимала, что никогда не станет центром внимания семьи, это ничуть не тяготило её. Эго её было нетребовательным и скромным, и вполне довольствовалась тем, что в семье вокруг неё всё хорошо. Возраст романтических порывов ещё не настал, о чём она и сказала брату, причём надувшись, как забавный зверёк.
- Ни о чём я с ним говорить не буду, он глупенький совсем. И вообще, мне некогда мальчикам нравится, я хочу врачом стать. Вон у доктора Еноха тоже жены нет, зато своя лечебница.
О возможной участи старой девы Лилиан сейчас говорила весьма уверенно и важно, как и свойственно детямю. Ну и как любой ребёнок, мимо сладостей она пройти не смогла. Одуряющие запахи выпечки будили лучше заваренных травок, и она привстала на носочках, заведя руки за спину.
- Если не сложно, можно мне медовый язычок?
И пока Алек расплачивался, она со странным пристрастием смотрела, как быстро и умело пекари выкладывают булка за булкой на прилавок. Она слышала за разговором Вальдена, Кристофа и отца пару вечером назад, что булочные лавки разоряются. “Если ты не пробился в квартал знати, то можешь своей мукой крыс кормить”, - говорили они. Ей бы очень не хотелось, чтобы  и это маленькое место вдруг исчезло, ведь оно уже подарило ей такое маленькое, но такое тёплое воспоминание.
Алек расплатился и Лилиан подхватила сдобу, терпко-сладко пахнущую горячим мёдом.
- Вкуснотища! Приятного аппетита, Алек, - не забыла о вежливости Лили. Они неспешно шли по кварталу, где только просыпалась жизнь. Собаки ещё успевали выклянчать у мясника по сахарной кости, а кошки только потягивались на сводах крыш, смотря на это дело с неодобрением. Что-то было в этом утреннем неспешном танце…
- Ты смог выспаться? Ой, глупый вопрос, наверняка не смог, - Лили аккуратно пальчиками отламывала по кусочку сдобы и тщательно прожёвывала. - Так почему ты вчера так поздно вернулся? Ты обещал, - на последних словах Лили хитро прищурилась, гадая, будет ли брат отнекиваться от разговора опять.

К разговору брат подходил с такой серьёзностью и осторожностью, будто он уже собрал сумку и решил бежать из дома. А заверение в том, что Лили может прийти к нему по любым вопросам звучало как обмен, обмен услуги на какую-то важную и тревожащую сердце информацию. Лицо девочки стало серьёзнее и внимательнее. Ей даже лёгкая тревога овладела от мысли, что она может услышать от брата, когда тот говорит с таким лицом.
- Ты за меня не переживай, - поспешила заверить Лилиан, смотря, как брат садиться рядом. - Что со мной может случиться?
И действительно? Лили жила самой размеренной и устоявшейся жизнью среди них всех. Хоть Лили и мечтала о сказочной романтике и флёре невероятного и прекрасного в своей жизни, но в своих мечты оставались мечтами. И может оно и к лучшему? История брата, такая с которой начинаются всякие большие приключения, выглядела совсем нехорошо, даже немного пугающе, и Лили тревожно взяла его за руку.
- Ты… ты главное целым вернулся, - сказала девочка, хотя на языке вертелось: “Ты больше так не делай никогда!”. Но она же обещала вчера, что больше не заставит их волноваться о себе. - Ну относительно, - Лили слабо улыбнулась. - И я помню, я никому не расскажу, честно.
Они немного помолчали, сидя на нагретой солнцем липе и наблюдая за тем, как приблудный пёс виртуозно выпрашивает ещё вкусностей, но у детей больше ничего не было.
- А эти мальчики… ну рыжий Эвин и прочие… Они ведь больше не полезут к тебе? Или полезут?

Отредактировано Лилиан Сантар (2016-06-05 10:52:31)